ЭКСПЕДИЦИЯ 1984-3
Шемуршинский р-н, с. Трех-Изб Шемурша.
текст по записям из ДНЕВНИКА И ОТЧЕТА
15 июля. Трех-Изб Шемурша.
Это была первая совместная экспедиция с московскими исследователями. Приглашение принять участие в экспедиции я получил весной, во время первого приезда искусствоведа Ю.В. Максимова в Чебоксары.
В июле прибыла группа из 4-х человек. Вместе с В.Т. Ильиной (тогда методистом из Республиканского научно-методического центра) и А.В. Соколовым (Краеведческий музей) они выезжали в Ядринский р-н, знакомились с музеем колхоза "Ленинская искра", педагогом-резчиком Разумовым и др. Группа также изучала вещи в запасниках Краеведческого музея, которые тогда размещались в здании Введенского собора (туда я как-то заглядывал в поисках прибывших гостей). Основным местом нашей совместной работы стал Шемуршинский р-н.
После интересной июньской одиночной экспедиции по соседним районам (Батыревскому и Янтиковскому) хотелось продолжить знакомство с костюмом и особенно - ткачеством низовой группы. Настроение было приподнятое, азартное – не терпелось начать экспедицию в новой компании и научиться чему-то более профессиональному. Неделя работы показала, что все мои надежды оправдались.
Сведений о селе Трех-Изб Шемурша у меня почти не было, хотя его любопытное название запомнилось по монографии "Чуваши" 1956 г. (где был рисунок интерьера избы). Знал лишь, что село находится по трассе Чебоксары-Ульяновск, т.е на оживленном месте. Раньше мы предпочитали более "глухие", бездорожные районы, якобы не тронутые цивилизацией.
Я приехал на рейсовом автобусе и присоединился к группе вечером 15 июля, когда она уже работала в селе. Наступали синеватые сумерки, когда мне показали основное место размещения участников экспедиции. Прямо в тесноватом дворе, на приступке амбара или клети располагались 2-3 девушки, рисовавшие через кальку красивое украшение и богатое местное хушпу. Я поздоровался и представился, немного поговорил, а вскоре увидел и других участников экспедиции: искусствоведа Юрия Васильевича, невысокого и плотного мужчину с красивой седой бородкой, наших Татьяну Петрову, Александру Ильбекову (мы тогда звали ее Шурой) и А.А. Трофимова. Позже я узнал, что Трофимов и Максимов остановились вместе, в доме у Марии Васильевны Яковлевой, матери известного режисера В. Яковлева. Вторая часть группы заселилась у родственницы Александры Ильбековой со стороны мужа, сына известного писателя Н.Ф. Ильбекова (Ильбек Микулай). В обеих домах принимали очень радушно, как своих.
Встреча была теплой и деловой: смотрели первые находки, отбирали для завтрашней съемки. Уже стемнело, когда мы стали ужинать в доме, что-то выпили за успех, запланировали общую работу. Ю.В. сразу убедил меня, что они ничего не будут собирать и увозить из республики.
Трофимов (А.А.Т.) и Максимов уже успели обследовать несколько владельцев, сделали "ориентировочные"записи для предстоящей работы. Признаюсь, что мне было трудновато войти в курс дела, понять цели и планы экспедиции, определить свою роль в группе. Я почему-то считал, что данная точка - лишь начало маршрута (тем более при наличии своего автобуса), поэтому стал предлагать и другие районы.
А.А.Т. дал понять, что лучше досконально изучить одно место, чтобы прийти к каким-то выводам о местных традициях народной культуры. Я согласился, поскольку этот подход более результативен, в противоположность быстрым собирательским "наскокам". В этом случае остается много белых пятен, неизбежна спешка и поверхностность во всем - беседах, записях, оформлении документов и т.п., - на исправление чего потом уходит много времени. К сожалению, этих просчетов не удалось избежать и в этой довольно продолжительной экспедиции. Занимаясь съемками, поисками владельцев и просто информаторов, опеканием участников, я мало обращал внимание на предварительную обработку найденных вещей: не крепил бирочки или ярлыки, не вел детальных записей в блокноте. За всю неделю в нем было заполнено отрывочными сведениями лишь три страницы (см. сканы).
Группа, состоящая из Ю.В. и двух симпатичных девушек-художниц (высокая Наташа и небольшая Маша), приехала из Всесоюзного НИИ художественной промышленности, а одна девушка оказалась дочерью Максимова. Настя была почти школьницей, только что закончила первый курс известного "Калининского" техникума (МПХУ им. И.М. Калинина). но работала наравне со всеми. Было интересно познакомиться с методикой работы группы - как ведется работа, изучаются вещи, выполняются зарисовки и фотосъемки.
Первая ночь была проведена в избе (кажется, на полу). Мешали духота и мухи, поэтому к рассвету я был на ногах, прошелся по безлюдному селу и сделал первые фото просыпающейся улицы.
16 июля
Утром посетили школу, общались там с кем-то. Когда-то там, как и во многих местах, существовал музей, куда многие отдавали свои вещи, украшения. Позже мы слышали о былой славе этого музея от нескольких жителей села. Сейчас музей просто исчез, и как-будто никто ничего о нем не слышал. Возможно, начало его разорения пришлось на время подорожания серебра.
(Подробности посещения школы стерлись из памяти, информация осталась лишь в отчете - примеч. 2012 г.).
Состоялось первое общение с несколькими "информаторами" - женщинами и детьми - у фельдшерского пункта.
Раньше здесь носили белые рубахи с вышитыми узорами, особенно в праздник перед Троицей, на гуляния. Тогда водили хороводы, пели старинные песни. Как назывался праздник? – они уже не помнили. Позже мы уточнили, что это были Вăйă (игры).
Хороводы уже не водятся, но сохранились старинные празднично-обрядовые песни - самые красивые, как считают местные).
В этот день (второй день экспедиции) А.А. Трофимов уехал – видимо, он приезжал лишь устроить наших гостей на месте, в селе. Незадолго до этого он, вместе с другими сотрудниками Чувашского НИИ ЯЛИЭ, вернулся из долгой серьезной экспедиции по диаспоре.
В одной из бесед Трофимов довольно резко высказался о музейщиках и прочих собирателях, которые "скупают по дешевке прекрасные произведения чувашского народного искусства, обедняя культуру деревни, нарушая культурную экологию народа". Это было сказано в Трех-Изб Шемурше, во время моих восторженных откровений о прошлых экспедиционных удачах. Признаться, по своей легкомысленности и неопытности я не ожидал такого направления мысли и поначалу воспринял слова А.А.Т. критически, хотя и промолчал. Позже, после знакомства с некоторыми публикациями, начал размышлять об этой проблеме, но тогда я стоял на своей позиции, считая себя "истинным музейщиком".
(Кстати, сам А.А.Т. подчас грешил именно тем, в чем упрекал музейщиков и косвенно меня. В те годы он не считал зазорным выкапывать старые деревянные и каменные памятники юпа с чьих-то могил у селений некрещеных чувашей Татарстана и Самарской (Куйбышевской области. Об этом рассказывалось с таким же восторгом. В 1990-х гг. он старался об этом умалчивать, а многочисленные памятники теперь хранятся в подвалах Чувашского госуд. института гуманитарных наук, что-то - в экспозиции и фондах Национального музея... - примеч. 2012 г.).
По словам информаторов: возможно, в селе у кого-то сохранились пĕркенчĕк (покрывало невесты), а также свадебные платки кĕру тутри.
Мокеева Мария Николаевна (род. 1914) - первая, у которой работали с костюмом: смотрели, одевали, фотографировали и зарисовывали. Снимали в полных костюмах Т.И. Петрову и А.И. Ильбекову.
Сведения от М.Н. Мокеевой:
Основной комплекс женских украшений
А:лка – шейно-нагрудное украшение с бисером и монетами.
Мăйçыххи, мăйа, теветь.
Сулă – браслеты. Их делал один татарский мастер из дер. Какăрла, соседнего Дрожжановского района Татарстана.
Шĕлкемеллĕ сулă - "звенящий" браслет, - обычно разъемный пластинчатый браслет из желтого металла, но с припаянными подвесками-монетками. В старой традиции использовали серебро по 5 и 10 коп., сейчас - советские копейки.
Тăхăнмалли сурпан - упрощенный двухчастный вариант полотенчатого сурпана, для быстрого одевания - например, утром для выгона скота. Сурпан режется на три части, кусок белого полотнища сшивается в виде цилиндра (трубы) и одевается на голову. Оба украшенных конца соединены для имитации традиционного расположения на спине.
Явлăк - платок, повязывается женщинами поверх сурпана. Явно татарское слово, да и сама вещь пришла от татар, на смену длинной традиционной повязки сурпан тутри.
"Пÿкĕм вĕçлĕ кĕпе", "тăвăр пусмаллă аркă янă кĕпе" - белые рубахи с оборочкой из фабричной ткани по нижней кромке (подолу). Этот термин "пÿкĕм вĕçлĕ" позже упоминали другие информаторы; видимо, им обозначали просто старинный тип рубахи.
(тăвăр - переводится как "тесный", здесь м.б. узкий. Узкая оборочка по подолу? - примеч. 2012 г.)
У Мокеевой была и девичья тухъя, но обновленная - с жестяными бляшками вместо монет. В блокноте я записал: "тухъи здесь стандартные, красные".
Сулӑ – браслет, запястье. В словаре Ашмарина есть интересная статья с цитатами из фольклора (С, с. 174). Там же приводятся иные значения слова – Предплечье и Плот.
Юманов Александр Керимович, или Керим Санькки (род. 1935). В отчете записано также имя его сына –
Владимир Александрович, но о его присутствии или какой-то роли я сейчас не
могу вспомнить.
В этот дом
мы ходили не раз, т.к. среди показанных им вещей было много ценного. Они
принадлежали бабушке Александра Керимовича, т.е. относились примерно к концу XIX в.
В основном,
смотрели и фотографировали украшения. Для музея я приобрел три конца сурпана, в
блокноте зарисовал схему одного из узоров бисерного шитья на женском хушпу.
Подобный узор по верхнему краю (кромке), но на плоскости, нашивается и на верхнюю
кромку местного шейного украшения – алка
– кожаной пластины трапециевидной формы, с монетами. Очевидно, что оба этих
предмета носились вместе и составляли единый конструктивно-художественный
комплекс.
Алка – интереснейшая принадлежность женского
костюма. Такое украшение, вплотную прилегающее к шее и дополненное наспинной
подвеской с монетами, я видел впервые, хотя сама схема довольно широко распространена в низовой группе. За год до
этого, в 1983 г.,
я купил что-то подобное – нагрудно-наспинное девичье украшение - в том же
Шемуршинском р-не, но в лесной подгруппе, чуть западнее. В том девичьем
украшении акцентировалась наспинная часть, с чудесной композицией из бисера,
бус и каури.
Атникеева
Мария Викентьевна (род. 1927) – к ней зашел случайно, когда бродил по улицам
села. Она живет одна в добротном каменном доме белого цвета. Во время беседы во
дворе рассказывала о сыне, который сидит сейчас в одной из чебоксарских
колоний, а именно – т.н. «лапсарской», вблизи моей родной деревни. Просила
какой-либо помощи.
Вспомнилось
– не по внешности, а скорее по голосу – что как-то прошлой зимой видел ее в
рейсовом автобусе лапсарского маршрута, который направлялся (как обычно) не в
сторону колонии, а совершенно в другом направлении – в собственно поселок
Лапсары. Она уже поняла свою ошибку и со слезами причитала, пытаясь выяснить у
людей верную дорогу к своему сыну…
Я был у
М.В. Атникеевой раза три. Она принимала хорошо, показывала много вещей. В
1950-е гг. она сама ткала пестрядь. Отрезала кусок такого клетчатого холста,
дала коврик из узорных концов белого полотенца сӗлкӗ. Посмотрели во дворе несколько
интересных вещей из дерева, липы. Детально заснял лубяной сундучок с тонкими
золотистыми стенками. На местах сгибов (по углам) имеются многочисленные мелкие
надрезы в виде косых «решеток». Лубяные полосы (пластины) сшиты полосками лыка
(пушӑт), швы выполнены внакладку, по
лицевой стороне.
У М.В.
Атникеевой были осмотрены и сняты:
Арча – сундучок; ҫавра арча – круглый сундучок, короб; такана – корытце, ночевка, почевка; ҫȳпҫе –
цилиндрическая емкость с крышкой типа удмуртского парь, выдолбленная из
липового ствола; чашкӑ (деревяное точеное блюдо).
Чашка была
куплена для собрания галереи за небольшую сумму. Вспомнить ее название,
объяснить происхождение и назначение хозяйка не смогла. Но очевидно, есть
аналогия с «блюдом для яиц» из Краеведческого музея. Позже, уже в Чебоксарах,
кто-то из наших вахтеров предположил, что в среднее углубление блюда наливалось
конопляное масло, в него макали хлеб.
Все
деревянные вещи Атникеевой были в хорошом состоянии. Жалею, что не купил этот
живописный лубяной сундучок – не хватало денег.
Убасева
Мария Игнатьевна (род. 1910). На одной из моих фотографий А.А. Трофимов снят
именно на фоне ее дома – старой традиционной постройки с большими «русскими»
воротами. Мы были у нее группой в сопровождении местного товарища, с трудом
наладили контакт, упросили показать вещи и лишь со второй попытки засняли их и
ее саму во дворе. На фото она босая.
Убасева – худощавая,
подвижная и мало разговорчивая женщина. Живет одна, на пенсию в 23 руб., шьет
себе из старых запасов пестряди. Она не говорит слово «улача», которое ей
непонятно либо знакомо понаслышке, сама же использует слово «пир» - холст.
Убасева
показала шурлӑ пир в
мелкую красно-белую клеточку, сотканную в 1935 г. Показывая этот и
другой холсты, она называла их узоры по тому же принципу, что и М.С. Спиридонов
в своих полевых дневниках и рукописях: здесь эти названия давались (возникали)
просто, по количеству пар нитей в раппорте.
Образцы
холста Убасевой «Иккӗ квак, тваттӑ
хӗрлӗ»; «пӗрре шурӑ,
тваттӑ хӗреллӗ, виҫӗ кваки». Относительно новая пестрядь
(изготовления 1950-х гг.) почти не имеет характерных названий. Причин может
быть несколько; а) в новых узорах использовалось много цветов и стало
проблематично определять холст по основным нитям колорита; б) узоры стали заимствововать с фабричных
тканей в клетку, т.н. «шотландок» (об этом говорили и сами ткачихи).
Убасева
отрезала мне полоску (лоскут) пестряди 1927 г., показала очень красивое тканое
покрывало. Ничего не удалось приобрести, она отказалась продавать чего-либо.
Думаю, что она была одной из жертв тотальных советских раскулачиваний.
Юманова
Евдокия Алексеевна (род. 1928) – высокая, статная и уверенная в себе женщина.
Живет на отдаленной от центра улице. Как и многие другие, ткала лишь в прошлые
десятилетия, до 1960-х гг. У нее были под вечер, посмотрели большое количество
яркой, многоцветной пестряди «последнего поколения». Перед домом устроили «массовую
сцену», с присутствием всех участников экспедиции и нескольких местных жителей,
соседей. Фотографировали костюмы, украшения, мастерицу и ее вещи. Все это
происходило при вечернем солнце, красные одежды сверкали огнем. Обещали
прислать снимки.
Один из
лучших костюмных комплексов удалось увидеть и сфотографировать на молодой
женщине, имя которой почему-то осталось не зафиксированным. Обстановка была
неспокойной – у нее болел ребенок, и все ждали машины, чтобы отвезти его к
врачу. Некоторое напряжение на ее лице отразилось и на снимках, когда мы
фотографировали последовательно рубаху из мелкой пестряди, шейное и нагрудное
украшения, затем в саду, на фоне бани – богатый полный костюм.
В один их
дней совершили автобусный тур по селениям Батыревского р-на, останавливаясь для
работы и съемок в с. Тарханы и дер.
Именево. В Тарханах я повел группу к своим знакомым, в доме которых был в
июньской экспедиции. На улице у дома рассматривали вещи, что-то рисовали, а
хозяйка показала одевание своей молодой снохи в полный женский костюм, с
головной повязкой сурпан тутри. В
этот раз (очевидно, пользуясь представительностью нашей делегации), мне удалось
уговорить ее отдать на закупку великолепное хушпу, которое со временем, после
восполнения недостающих монет и реставрации бисерного шитья, стало одним из
лучших экспонатов коллекции чувашского искусства нашего музея. Кажется, в
какой-то момент зашел разговор о музее художника А.А. Кокеля, который был в те
годы организован в сельской школе, но туда мы по какой-то причине не пошли (или
не попали).
Мнение о москвичах сложилось хорошее: они искренне интересовались нашим искусством, произведениями, людьми и др. Не было ни следа "столичного" высокомерия, нелюбопытства, лени. За этим я наблюдал, наверное, с повышенным вниманием, ведь было интересно восприятие чувашского искусства специалистами со стороны. Зарисовки: На предметы (обычно с невысоким рельефом или плоские, типа узорного конца сурпана) накладывается лист кальки, обводятся видимые контуры, затем полученный рисунок раскрашивается акварелью с белилами.
Поскольку
экспедиция проходила в жаркое июльское время, иногда мы выезжали на автобусе на
татарскую сторону, купались в обычном пруду. Почему-то в самом селе Трех-Изб Шемурша
не было подобного пруда для купаний. Помню, что при возвращении из первой
купальной поездки мы вышли из автобуса и неспешно шли пешком по обочине шоссе.
Однажды у
кого-то из наших любимых «информаторов» нам истопили жаркую баню. Были там с
Ю.В. Максимовым. Увидев мой азарт, он попросил не «поддавать» сильного жара,
т.к. с непривычки опасался проблем с сердцем. Во дворе пили чай с чудесными
травами из огромного, по обычным меркам, самовара. Там впервые познакомился со
вкусом цветущей душицы – «матрюшкА», по выражению хозяек.
Участники
экспедиции размещались в трех местах. Мужчины – в доме хозяйки, Марии
Васильевны (…?); Ильбекова и Петрова – в ее же старой избе во дворе,
девушки-москвички в более просторном и чистом доме М. Яковлевой. Вещи для
зарисовок приносили владельцы либо мы сами при возвращении вечером или на обед;
работали обычно в саду или перед домом. Каких-либо серьезных рисунков я не
делал, но с интересом наблюдал за методикой работы художниц. Во всех следующих
поездках я старался использовать рисование (обычно в тетради) и калькирование.
Кроме того, после этой экспедиции стал больше фотографировать, возил с собой
два или даже три фотоаппарата (с 1994
г. к ним стала добавляться видеокамера).
В селе была
церковь, – и говорили, что она была интересной по архитектуре, - но я уже не
помню ее особенностей и смутно припоминаю визуальные впечатления от нее. В этот
раз эта тема меня как-то не интересовала, хотя я обычно проявлял любопытство к
подобным нестандартным для сельской среды зданиям. Можно отметить одну
интересную особенность данной экспедиции: несколько наших женщин-«информаторов»
носило имя Мария.
Во время работы над этой частью
текста пришла печальная весть: в пятницу 31 августа 2012 г. скончалась одна из
участниц экспедиции – художник по ткачеству Александра Ивановна Ильбекова. В
последние годы она продолжала работать, несмотря на преобладание депрессивного
состояния: создавала свою вторую книгу о ткачестве, ткала небольшие яркие вещи.
Похороны – в воскресенье, 2 сентября.
Некоторые сведения об участниках экспедиции
МАКСИМОВ Юрий Васильевич. Руководитель группы, сотрудник НИИ художественной промышленности РСФСР. Сразу чувствуется большой опыт работы, в т.ч. в экспедициях (не говоря уже о человеческом опыте). Организовывал работу группы, общался с владельцами, особенно внимательно относился к съемкам и всегда сам раскладывал вещи. Много фотографировал "Зенитом-3" и "Салютом" (на пленку 60 мм., цветную и черно-белую). Я многому поучился у него, включая "тотально-параллельную" съемку на цвет и черно-белую пленку; мы смотрели вещи вместе, занимались отбором для съемок и зарисовок.
МАКСИМОВА Настя (Настёна) - дочь Ю.В., учится в Художественно-промышленном училище им. Калинина, в Москве. Кажется, это была ее первая долгая и серьёзная экспедиция. Здесь она работала наравне с художницами, выпускницами этого же училища.
СМИРНОВА Наташа, ШЕСТОПАЛОВА Маша - художницы лабораторий НИИХП. Основная задача - выполнение зарисовок вещей. Работали они быстро и аккуратно, чувствовался профессионализм. Спокойные, красивые и стильные.
ТРОФИМОВ Алексей Александрович - искусствовед, сотрудник НИИ языка, литературы, истории и экономики (с 1992 г. Чувашский гос. институт гуманитарных наук - примеч. 2012 г.). В этой экспедиции я работал с ним лишь один день - он уехал в Чебоксары по срочным делам. Видна была его усталость после предыдущей долгой экспедиции по чувашским регионам Среднего Поволжья и Приуралья (1-30 июня). В экспедиции он занимался составлением списка народных мастеров, включая участниц сельских выставок женского рукоделия (с этим перечнем он ознакомился с помощью заведующей клубом) .
ИЛЬБЕКОВА Александра Ивановна - художник по ткачеству. В 1980-х гг. она была активной участницей самых крупных выставок искусства Чувашии. В селе Трех-Изб Шемурша жили ее родственники по мужу (она была снохой известного писателя Николая Ильбекова, уроженца села). Она значительно облегчилf наши контакты с людьми, и мы практически не испытывали бытовых неудобств.
У меня создалось впечатление, что А.И. не часто встречалась с чувашским народным искусством, тем более - в живом виде, в сельской среде. Находки оказывали на нее сильное впечатление, и сама она сожалела о редких случаях исследовательских поездок - нечасто удается выбраться, поработать, пощупать подлинные вещи своими руками. Разумеется, ткачество она знала досконально, особенно техническую сторону, но умела замечать тонкие художественные особенности. Она восхищалась красотой простой традиционной пестряди, умела объяснить секрет этой красоты. Так, она не раз акцентировала мое внимание на неправильности, нерегулярности контуров и узоров, указывала на неточности при расчет нитей, придающие узорам своеобразное очарование. Клеточки народной пестряди не имеют жестко заданных размеров, и узор получается живым. По ее мысли, такая красота рождается благодаря относительной свободе исполнения, что совсем не допускается требованиями современного фабричного ОТК (отдела технического контроля).
ПЕТРОВА Татьяна Ивановна - выполняла работу по зарисовке вещей. Молодая красивая женщина с оптимистичным характером. Искренне радовалась всему увиденному, но у нее не наблюдалось стремления что-то собрать, получить в подарок кусочек пестряди или узора.
Примеч.: Работа над текстом продолжается
Осенний отчет в Москве. Дома у Наташи.
ФОТОГРАФИИ ЭКСПЕДИИИ 1984-3.
Шемуршинский р-н, с. Трех-Изб Шемурша - Батыревский р-н, с. Тарханы.
ХУШПУ - нарядный женский головной убор
. На его "хвостовой" полосе - лист кальки для зарисовки по методике НИИХП. Первый кадр, сделанный в экспедиции.
А.А.Трофимов в беседе. Утро 16 июля.
Маша Шестопалова, Наташа Семенова и Настя Максимова.
Маша Шестопалова и Наташа Семенова с тухъей.
Искусствовед Юрий Васильевич Максимов.
Ю.В. Максимов (НИИХП, Москва) за съемкой холстов.
Т.И. Петрова - известная художница по вышивке, в чувашском наряде.
В те годы она работала на ф-ке "Паха тере".
Мастерица-ткачиха Е.А. Юманова
Съемка домотканых холстов у Е.А. Юмановой
Выход для съемки полного костюма.
Фронтон избы, резьба.
Резьба (1)
Резьба (2).
Дом в д. Именево Батыревского р-на.
У этого дома с эпической росписью на воротах сидела милая бабушка-пряха. Готовила шерсть для зимних носков-варежек.
Сюжетные картины на воротах - частое явление в чувашской деревне 1980-х гг.
М.В. Атникеева
Сундучок лубяной. Владелец - М.В. Атникеева.
Детали лубяного сундучка Атникеевой.
Сулă - браслеты из желтого металла, типичная ремесленная работа (татарских?) мастеров. Припаяны советские монетки по 1 коп., равные по величине серебряным гривенникам (10 коп.). Часто встречались в местном костюме.
Сĕлке - полотенце декоративное. Нач. 20 в. Узорное (браное) ткачество.
М.И. Убасева. Интересная женщина с характером.
Готовят Машу для съемки в настоящей чувашской тухъе.
Чувашская девичья тухъя для Маши.
Шейное украшение.
Нагрудное украшение, носилось в комплекте с шейным.
Хушпу - женский головной убор с коралловым "козырьком".
Праздничный женский костюм.
Женский костюм, вид со спины. Головной убор хушпу с наспинной частью.
Женский костюм, вид со спины.
Один из поздних вариантов оформления грудного выреза женской рубахи. Пестрядь домотканая.
Типично восточное времяпровождение - общение на травке, за каким-то несложным домашним рукоделием.
В селениях низовых чувашей - широкие зеленые улицы.
Вечер. Возвращение стада.
Встреча овечек.
Одевание невестки в старинный наряд. Съемка на выезде в с. Тарханы Батыревского р-на. Для музея удалось получить хушпу, которое мне показали еще месяц назад, в июньской экспедиции 1984-2.
Женский костюм. Нач. 20 в. Съемка в с. Тарханы Батыревского рна.
Корова в небе - как символ несбыточных идей стареющего социализма. Окрестности с. Тарханы Батыревскго р-на.
Мельница на фоне с. Тарханы Батыревского р-на.
Группа в гостях у вышивальщицы Е.Н. Жачевой (она в центре), уже после экспедиции. Слева направо - Наташа Семенова, Настя Максимова, правее - художница по вышивке Татьяна Петрова, Маша Шестопалова. Я на фоне зелени. Фото: Ю.В. Максимов.
Там же и там же, с Е.Н. Жачевой.
ПОСЛЕ ЭКСПЕДИЦИИ
Фолькорный ансамбль с. Трех-Изб Шемурша у своего села. Фото: В.М. Михайлов. 1985 г.
Фолькорный ансамбль с. Трех-Изб Шемурша на празднике в Чебоксарах. 1985.
Заметка о дипломной работе Насти Максимовой, выполненной под впечатлением от чувашского костюма и экспедиции 1984 г. Газета "Советская Чувашия". На фото - подруга Насти, однокурсница.
В гостях у Ю.В. Максимова, рядом с Настей и Катей. Москва. Декабрь 1987 (январь 1988 г.?)
Искусствовед Ю.В. Максимов в д. Глибино Нижегородской обл. 2000-е гг.
Книги , статьи Ю.В. Максимова
Максимов Ю.В. У истоков мастерства: Народное искусство в художественном воспитании детей. Из опыта работы. М.: Просвещение, 1983.
Максимов Ю.В. Народное декоративно-прикладное искусство в эстетическом воспитании школьников // Проблемы развития художественных промыслов и народного искусства. Сб. ст. Чебоксары, 1988. С. 32-49. - использованы некоторые материалы экспедиции 1884 г.
Награды и должность Ю.В. Максимова
За заслуги
перед государством и многолетнюю плодотворную деятельность в области искусства
и культуры награжден званием "Заслуженный деятель искусств Российской
Федерации":
Максимов Юрий Васильевич - заведующий сектором
Государственного историко-архитектурного, художественного и ландшафтного
музея-заповедника "Царицыно", г. Москва
Указ Президента РФ от 5 августа 1995 г. № 820.
Уильям КАРРИК / WilIiam Carrick. СПб. (1828-1872). Чуваши на базаре. 1872 г. В центре - женщина верховой гр. в выходной летней одежде: белой рубахе, в халате шупăр, с нагрудным женским украшением сурпан çакки.
ЛОККЕ Г.Ф. Верховые чуваши. Левая часть. Невеста в женском наряде, со свадебным покрывалом и жених. 
ЛОККЕ Г.Ф. Верховые чуваши. Правая часть. Девушка.
ЛОККЕ Г.Ф. Верховые чуваши. Средняя часть. Пожилая женщина, мужчина, девушка. 
ЛОККЕ, Генрих Федорович. Конец 19 в. Казань. Верховые чуваши. 1870. Научный архив Чувашского государственного института гуманитарных наук. Отд. VIII. Из книги: Риттих А.Ф. Материалы для этнографии России. XIV. Казанская губ. Ч. II. Казань, 1870. Ил. 2 («Крещеные чуваши, наряд невесты»).
ЛОККЕ, Генрих Федорович. Конец 19 в. Казань. Закамские чуваши. 1869 (1870?). Научный архив Чувашского государственного института гуманитарных наук. Отд. VIII. Из книги: Риттих А.Ф. Материалы для этнографии России. XIV. Казанская губ. Ч. II. Казань, 1870. Ил. 3 («Некрещеные чуваши»). 
.jpg)
